А это текст о ней, написанный к БЖД Фандомной Битве, которая была на diary.ru в прошлом году. Текст на ~3700 слов.
Fructum laboris.«[...] Дабы обеспечить приток сущностей, обладающих магическим потенциалом,
было решено использовать не только ресурсы Цероса, но и ресурсы иных миров,
так же, как мы сделали в случае с первым архоном.
Магистр Эймон Марек открыл проход в иной мир, как оказалось, насыщенный магической энергией и населённый множеством магов.
Однако, к своему несчастью и нашей удаче, население того мира открыло охоту на них, всячески мучило и жгло на кострах.
Мы открыли портал в узилище тёмном, где содержалось множество этих несчастных.
Несмотря на то, что стены узилища были выложены подобным кварцу камнем,
что глушил их магические силы, я нашёл сигнал самый сильный.
К сожалению, тело чародейки было в ужасном состоянии,
я взял её и едва успел перенести на Мьер и провести мутацию, как та умерла. Однако, материал был получен [...]".»
Теодор I Серый, об архоне Сиглинд, год 1106.Тёплый весенний ветерок ласкал раскрасневшееся личико маленькой темноволосой девочки с фиалковыми глазами. В изумрудной сочной траве прятался серый котёнок, которого она так хотела поймать. Играючи, он увлекал её всё дальше от дома, от дремлющей няньки, от её кукол и лошадки-качалки, всё дальше в глубину сада, туда, куда она ещё ни разу не заходила одна.
- Сиги!
Голос матери, обеспокоенный, пронзительный. Однако, девочка не оборачивается и бежит дальше.
- Госпожа!
Теперь её зовёт нянька, но и её девочка не слушает, забыв обо всём она бежит за серым котёнком, смеётся, размахивает руками. Только трава, внезапно, становится красной, голос матери булькающим, земля уходит из под ног... Снова.
* * *
- Опять припадок? - тихий голос отца, недоволен, сдерживает раздражение.
- Да, прости... - голос матери ещё тише, она плакала.
- Ты не виновата в том, что она родилась больной - он лжёт, он осуждает её. - Я прошу, отвезём её в Скол Илэйн, пока не поздно. Чем чаще припадки, тем слабоумнее она становится, я прошу, пока не поздно, Ингрид. У неё нет будущего, а у нас есть двое сыновей и будут ещё дети, ей здесь нет места.
Мама всхлипывает, пытается что-то сказать, но замолкает, отец подходит к ней, обнимает, гладит по голове.
* * *
- Госпожа... эммм... Госпожа Странд? - писклявый голос вырвал её из задумчивости. Сиглинд подняла глаза на свою ученицу. Юная эльфка опять наляпала в тетрадь, испачкала парту, даже нос в чернилах.
"Ох уж этот тремор, - подумала Сиглинд, - нужно будет сказать Ханне, чтобы давала ей побольше декокта, нынешняя доза явно недостаточна для того, чтобы убрать этот досадный недостаток".
- Слушаю тебя, Айнэ, - Сиглинд впилась глазами в раскосые глаза девчушки.
- Мммм... эээээ....
- О, Единый*, не мекай, ты не коза.
- Простите, госпожа. - Айнэ было скуксилась, но через мгновение взяла себя в руки. - Но ежели криво нарисовать линию в руне, это очень плохо?
- "Если криво", Айнэ, не используй просторечные выражения, это не к лицу будущей чародейке. Если ты исказишь руну, то она не подействует. Наша задача научиться писать руны так, чтобы они, фактически, были действующими магическими артефактами, а не бессмысленным бумагомаранием.
Девчонки в классной комнате захихикали и зашушукались, отвлекаясь от выведения ровных линий в рунах. Все такие разные: люди, эльфы, даже несколько девочек из кланов оборотней, чернявых, с тёмными глазами и острыми клычками, видными, когда те улыбались, в основном некрасивые, больные, с уродующими шрамами от оспы и заячьими губами. Девочки, которых не ждало радужное будущее в миру, но которые могут выучиться в Скол Илэйн и стать чародейками, целительницами или учительницами в школах, если таланта к магии не будет достаточно для полноправной практики. Уродства и болезни, скорее всего, будут вылечены умелыми целителями, даже воспоминания о них уйдут, а вот другие раны залечиваются дольше.
Сейчас им столько же, сколько было Сиглинд, когда родители привезли её в Скол Илэйн - Школу Искусств, и оставили тут навсегда. Тогда ей едва исполнилось шесть, но и сейчас, когда чародейке уже перевалило за полторы сотни, она помнила то горе и одиночество, которые приходилось испытывать девочкам, только-только привезённым в школу. Поэтому она старалась не быть черезмерно строгой с младшей группой, хотя это было сложно. Девочек привозили со всей Империи, из разных семей с разным положением в обществе и разным достатком, с разным воспитанием. Расовые различия, в конце концов, тоже осложняли адаптацию и порождали недопонимания среди учениц.
- Все закончили с рунами? Сдаём листки. - Сиглинд оглядела класс, поймала пару расстроенных взглядов, собрала листки. Если повезёт, эти кривульки когда-нибудь превратятся в нормальные, ровные руны, которые девочки будут чертить по памяти, быстро, сопровождая заклинаниями, и, конечно же, в любой, даже самой сложной ситуации. - А теперь повторим. Пять базовых рун. Хором. Слушаю.
- Ха-а-а-д! - послушно протянул класс.
- Ци-и-илх!
- Дьиа-а-ардел!
- Хье-е-еши-и-ид!
- Анрха-а-а-айт!
- Молодцы, Кайт и Дэвин запутались в произношении знака Дьярдел, но к следующему уроку, я надеюсь, всё будет выучено, не так ли? - Она оглядела класс ещё раз, и хлопнула в ладоши. - Урок окончен.
Сиглинд поднялась на второй этаж, где располагались комнаты учителей и несколько лабораторий. За день она слегка устала, слишком много шума от этой мелюзги, плюс сегодня ей два раза пришлось успокаивать плачущих девочек и разгонять потасовку из трёх людей, наступающих на эльфку. От этого слегка гудела голова, и пришлось лишний раз принять лекарство, чтобы не случился припадок. Досадный недуг, который удалось облегчить, но так и не удалось бы исцелить, не потеряв магические способности, остался. Сейчас чародейка мечтала принять ванну с ароматизированной эфирными маслами водой, пообедать и снова погрузиться в исследования. Тем более, что только сегодня в лабораторию был доставлен почти полностью сохранившийся труп кикиморы, жителя болот, тела которых доставались учёным редко, а изучить этих существ, порождённых дикой магией, хотелось.
- Сиги, постой, - следом за ней по лестнице бежала Лилли, её бывшая ученица, талантливая чародейка, теперь преподаватель истории. - Тебе послание, сегодня прибыло с вороном. - она передала Сиглинд скрученный в трубку пергамент с печаткой, на которой был изображён равносторонний крест - печать Мьера. По спине Сиглинд пробежали мурашки, а в висках похолодело.
- Единый, ты побледнела, что-то не так? - Лилли заглянула в глаза Сиглинд.
- Нет, всё нормально. Я просто устала, пойду отдохну и приму ванну. Спасибо, дорогая. - Чародейка быстро направилась в сторону своей комнаты. Ей не хотелось вступать в дальнейший диалог с Лилли, которая, конечно, не была самым плохим человеком, но долгая жизнь в закрытом пространстве с одними и теми же людьми наложила на неё определённый отпечаток. Распускать слухи она умела как никто. А со скуки жители Скол Илэйн могли обсуждать всё что угодно, от нового платья до интимных подробностей своих коллег. Сиглинд часто бывала предметом слухов, так как обладала редким даром псионики, была магом-доминатором, способной читать мысли, а также подчинять людей своей воле, что вызывало даже у самых близкий ей людей чуточку недоверия. Плюс, этот факт отягчался ещё и тем, что она оказалась архоном - созданием церковной организации с острова Мьер, что, в общем-то, объясняло её повышенные способности, но вызывало зависть и осуждение коллег. Предметом обсуждения также был её отнюдь не пылкий характер, благодаря которому у неё не наблюдалось партнёра в течении очень и очень многих лет.
Она долго не могла найти в себе силы развернуть послание, металась по комнате, пыталась почитать книгу, даже написала пару строк в продолжение своей исследовательсткой работы, но бросила, поняв, что пишет бред. Мьер ею не интересовался больше пятидесяти лет. Раньше они изредка приглашали её обучать других архонов магии, но вот уже полвека от них не было ни слуху ни духу, она уже надеялась что они её забыли, как вот оно, послание от которого кровь стынет в жилах, несмотря на то, что Сиглинд его ещё не читала. Ей и не надо было читать, чтобы понять, что это послание поменяет её привычную жизнь, от него веяло силой, оно шептало приказы, оно светилось. Чародейка закусила губу. Она знала, что Мьер может потребовать от неё повиновения, приказать куда-то ехать и что-то делать, эта организация огромной политической силы, которой управляют древние маги, помнящие то время, когда люди ещё только учились читать, писать и строить цивилизации. Противиться воле Мьера - безумие, они всё равно найдут, накажут и заставят делать то, что нужно. Она вздохнула, сломала печатку и развернула послание.
"Эрндэлл. Через месяц. Ты - наша сила и продолжение Мерриков. Благослови тебя Единый.
Теодор I."
- Эрнделл, - бездумно повторила она. - С одной стороны не так долго ехать, с другой стороны через месяц моя жизнь полностью изменится. "Продолжение Мерриков"... Это ужасно. Не знаю, смогу ли я.
* * *
Эрнделл, королевство, когда-то принадлежавшее эльфам, полуостров прямо-таки райской красоты, полный древних руин. Эльфы когда-то строили поразительные по своей красоте города, которые потом были разрушены войной Эрнделла с Морслэдом, королевством гномов. К сегодняшнему дню область представляла собой королевство людей, построенное на эльфских руинах. Эльфы же, которых в Эрнделле было в достатке, одичали и больше жили в лесах, чем в городах, основали несколько больших общин и пытались не смешиваться с местными. Расизм и нетерпимость процветали в этой области, что сильно контрастировало с райским ландшафтом.
Дворец, оставшийся в наследство лорду Эвану Меррику, был поистине огромным: огромные залы, огромные двери, огромный трон, огромное количество позолоты. По всей видимости, короли Эрнделла что-то компенсировали размерами окружающих предметов. Тронный зал, который теперь использовался для приёма важных гостей, был похож на храм. Сиглинд встретил чопорный лакей, который проводил её на приём к лорду. По дороге они прошли сквозь огромное количество холлов поменьше, причём название каждого из них лакей называл громко, с пафосом.Она уже начала уставать, когда лакей наконец-то привёл её к очередным огромным дверям и три раза ударил колотушкой в металлическую пластину возле ручки. Из-за дверей кто-то что-то промямлил, и слуга, напружинившись, распахнул обе створки, пропустив чародейку вперёд.
- Госпожа Сиглинд Странд со Сцилоссы, профессор Скол Илэйн, чародейка! - натужно прокричал глашатай.
Сиглинд прошествовала к трону и аккуратно присела, кланяться она не была обязана, как представитель профессии магиков. На троне восседал лорд Эрнделла, Эван Меррик, лет сорока, полный, чернявый, бородатый. Слева от него, на троне поменьше, сидела его жена, худощавая женщина лет тридцати, серенькая, как мышь, с серыми же волосами, довольно пустым взглядом и странной, блаженной улыбкой. Сиглинд слегка устыдилась своего откровенного чёрного платья с глубоким декольте и высоким воротничком, украшеным целомудренным Мьерским равносторонним крестом, но не подала виду. Дело в том, что она толком не знала местных обычаев, поэтому оделсь так, как того требовал этикет Сцилоссы, где нравы были более свободными.
Время её визита совпало с визитом целой гильдии купцов, которых глашатай так же громко объявлял, поэтому она отошла к столу, взяла с подноса бокал с вином и стала слушать, при этом делая вид, что смотрит в окно. Первое что она узнала - Эрнделл был богатой областью, в которой процветало кораблестроение и виноделие. Большая часть дохода шла от продажи кораблей, бойкой морской торговли и грузоперевозок. Областью правил лорд Меррик, но второй правящей силой были торговые ганзы, коих на полуострове было немало. Каждую из них стоило узнать, людей запомнить, управление каждой нужно было освоить, ведь она - будущее Эрнделла, по крайней мере, по мнению Мьера. Сиглинд встретилась глазами с лордом Мерриком, который неотрывно следил за ней. Скромно опустила глаза.
Вскоре правящая чета подошла к ней - видимо, познакомиться поближе. Лорд буквально пожирал её глазами, и это было на руку, подумала Сиглинд. Леди была, как всегда. крайне скромна, говорила тихо, выразила надежду на то, что положение Эрнделла улучшится в присутствии чародейки, ведь у них никгда не было придворнго магика. А так же выразила надежду на то, что госпожа чародейка найдёт способ помочь им с продолжением рода, потому что лорду очень нужен наследник. Лорд громким гарканьем подтвердил, что поддерживает жену.
- Это был прекрасный вечер, Лорд, Леди. Я редко покидала стены Скол Илэйн, но лучшего приёма не могла ожидать. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным. - Она слегка поклонилась и впилась взглядом в лорда Меррика.
"Я тебе нравлюсь? Посмотри на меня, Эван, посмотри, я прекрасна, я твоя судьба, твоя любовь, осознай это. Вечером, приходи ко мне, я буду любить тебя" - её фиалковые глаза разгорелись, пока она выжигала эти слова в его сознании. Взгляд лорда на мгновение затуманился, но он быстро оправился от первого эффекта заклинания и глуповато осклабился.
* * *
Было уже заполночь, когда лакей проводил Сиглинд в её покои. Это была большая комната с такой же большой кроватью под кружевным балдахином. Комната была смежна с ешё одной, в которой, по словам лакея, вскоре будет оборудована её новая лаборатория. За время приёма, подслушивая разговоры купцов и вельмож, она узнала, что в Эрнделле свирепствует какая-то болезнь, пришедшая с северных болот, по берегу копошатся восставшие утопленники, а овсяные поля бьёт неизвестная зараза. Лаборатория пригодится хотя бы для того, чтобы помочь справиться с этими напастями и тем самым поднять свою репутацию среди народа. Если так подумать, то изучать что-то более сложное сейчас не представлялось возможным, да и нужным. В данный момент нужно было думать о политике и о своей роли во всей той кутерьме, которую ей предстояло начать.
Она подошла к зеркалу и начала расстёгивать платье. Зеркало стояло так удобно, что через него можно было наблюдать за тем, что творилось со входной дверью. Сиглинд успела расстегнуть только две верхние пуговицы на спине, когда в комнату зашёл сам лорд Меррик. Она уже знала, что он придёт. Он подошёл к ней сзади, хотел обнять за талию, но в какой-то момент замялся.
- Лорд Меррик, - вкрадчиво промурлыкала чародейка, - помогите мне расстегнуть платье.
Её голос был нежным и строгим одновременно, она умоляла и приказывала, окутывала теплом и запахом бергамота, была скромна и развязна, звала, завлекала и заставляла терять волю. Когда с пуговицами было покончено, она увлекла его в постель, тёплая, нежная, сверлила его мозг, заставила погрузиться в пучину сладкого, вязкого наслаждения.
"Люби меня", - она снова выжигала эту мысль в его сознании. "Я твоя судьба, твоя единственная". Она неотрывно смотрела в его глаза, пока он входил в неё. "Ни о чём не думай, Эван, всё хорошо, мой сладкий, всё что ты делаешь - правильно, всё, что мы делаем - та единственная истина, которая может существовать".
- Люби меня, Эван, - её дыхание было прерывистым, запах бергамота сладко-удушливым; воздух в комнате, наэлектризованный от магии, вибрировал в такт их движениям.
Надолго лорда Меррика не хватило, и спустя несколько минут он уже сладко храпел рядом со своей чародейкой. Он лежал на боку, прижав её к себе, большой, как медведь, потный, обдающий её винным духом. Сиглинд вздохнула, размышляя о том, как набраться терпения и смотреть на своё новое положение философски, а также думала о леди Меррик и тех проблемах, которые она могла создать. Онора Меррик была спокойной женщиной, повёрнутой на религии и слегка заторможенной. А также бесплодной. В общем-то этот факт и послужил предлогом появления Сиглинд при дворе Мерриков: она должна была попытаться вылечить чету от бесплодия, помочь им произвести на свет наследника мужского пола, а лучше двух. Это была официальная версия, сам Теодор при переписке с леди Меррик дал ей совет обратиться к магикам и очень обтекаемо намекнул, что это будет их надеждой на продолжение рода. Сиглинд даже не глядя на леди Онору поняла, что шансов стать матерью у неё нет никаких. Два мёртворождённых, которых она произвела на свет двадцать лет назад, несколько выкидышей на ранних сроках, которые случились лет десять-пятнадцать назад, да плюс ко всему рано наступившая менопауза... У неё не было шансов, её утроба была пуста. Лорд Меррик же был пусть и толстым, вонючим болваном, но бастарды у него были, а значит у Сиглинд был всё-таки шанс устроить ему "продолжение рода".
* * *
- Итак, болезнь идёт с болот, - Сиглинд повысила голос, пытаясь наконец вывести из ступора молодого крестьянина, который, казалось забывал обо всём, пялясь на неё.
- Ну даааа... - протянул он и почесал белобрысый затылок. - Воще-то тутай, на болотах-то, всегда хвори ходили, но ента какая-то иная зараза, как будто не простая, а чародейская.
- Что ты хочешь этим сказать? - она устала, уже битый час пытаясь выудить из деревенщины хоть толику информации. Голова начинала болеть, дитя в утробе двигалось не переставая, причиняя ей постоянные неудобства. Она нетерпеливо поёрзала в своём кресле и застучала пальцами по столу. - Нууу?
- Ну дык, жил у нас на болотах чародей, правда, помер прошлой зимой, но, грят, гадил чародействами своими больно много, гадов невиданных клепал, зелья варил ядовитые. - Парень боязливо оглянулся по сторонам, глядя на полки с алхимическими принадлежностями и обширную библиотеку Сиглинд. - Кады он помер, чародей тот, то и болезнь началась.
- Опиши симптомы, Ивор, - поторопила его чародейка, заметив, что парень снова зазевался.
- Чагось?
- Опиши, как начиналась болезнь, - со вздохом объяснила она. - Что происходило с заболевшим? Лихорадка? Бред? Пятна на коже? Как выглядели больные, сколько продолжалась болезнь?
- А-а-а, ну дык просто как обычная лихорадка начиналась, гореть человеки начинали огнём, право слово! Потом, значит, хрипеть начинали и пену пускать, страшное дело. Потом, значит, ещё перхать начинали, тоже страшно, громко и с кровышшей, во те крест! Потом либо помирали, либо здоровые становилися, только дурные. Мой сват...
- Я поняла, Ивор, я слышала про твоего свата. Ты принёс мне то, о чём я просила? - она впилась глазами в глаза парня. Тот смутился, начал рыться по карманам, наконец вытащил стеклянную баночку с кровью и подал ей.
- Тутай всё, госпожа, енто просто было, брательник моего свата, он, вощем-то тожа того... Помер от хвори ентой вчерась. Вы, енто, мож не открывайте банку, госпожа, вы ж на сносях... Не хорошо енто, дитятя беречь надо, - парень густо покраснел.
- Это, конечно, очень мило с твоей стороны, Ивор, но не волнуйся. Ни я, ни ребёнок не заболеем. Спасибо, ты можешь идти. Я пришлю за тобой, как только ты мне понадобишься, будь готов.
* * *
Она работала до самой ночи, несмотря на неудобства и лёгкую слабость. Баночка с кровью была интересным артефактом. Сиглинд почти поняла, что за болезнь распространил неизвестный чародей, осталось провести несколько экспериментов - и ответ будет у неё в руках. Если узнать, что это за хворь, то будет понятно, как её лечить, лекарство должно быть простым, доступным всем людям, даже последнему бедняку. Составляющие большей части лекарств росли под ногами, другое дело, что многие выбирали более дорогие ингредиенты, чтобы лишить людей возможности лечиться самостоятельно. Это допустимый подход, если ты купец или хочешь нажиться на горе людей, но совершенно не вариант для первой чародейки Эрнделла. Она снова погрузила пипетку в банку и набрала пару капель крови, затем вылила их в колбу со странно пахнущей жидкостью.
- Ты ещё работаешь, лапонька? - лорд Меррик внезапно появился на пороге лаборатории. Не дождавшись, пока Сиглинд повернётся к нему, подошёл сзади и обнял за талию, начал шарить по вздувшемуся животу. Сиглинд еле сдержала раздражение. Чёрт, неужели он не мог прийти в другое время, почему ему нужно домогаться именно сейчас, когда она почти пришла к успеху?
- Я соскучился, - басил он ей на ухо, поглаживая живот, спускаясь ниже на ляжки, пытаясь задрать подол платья.
- Эван, я скоро приду в спальню, ты не можешь подождать, дорогой? - чародейка едва сдерживала ярость, закипающую в ней. Снова он врывается в её личное пространство, снова домогается, хочет, лапает, и ей нужно это терпеть, потому что он, прилипчивый, как пиявка, берёт её когда хочет, и быстро насыщается. Если поначалу Сиглинд держала его под полным ментальным контролем, то сейчас, когда она носила их первенца, ей не нужно было даже прибегать к магии - Меррик сам, без лишних заклинаний, обожал её, был ею восхищён и плясал под её дудку. Приходилось лишь изредка направлять его мысли в нужное русло. Это было даже не интересно, его мозг был настолько просто устроен, настолько неглубоки были мысли и просты желания, что не нужно было прилагать особых усилий для того, чтобы переубедить и заставить делать то, чего она хочет. Мало того, он и о жене, совсем потерявшей разум и отосланной в дальнюю провинцию, вспоминал крайне редко и, в основном, в негативном ключе.
- Но я соскучился, милая, - он уткнулся носом ей в волосы, навалился всем своим тучным телом на неё так, что той пришлось опереться руками на стол. - Я хочу тебя, моя голубушка, моя сладкая. - он снова начал задирать ей подол.
В этот раз Сиглинд решила ему не мешать, в конце концов, если она даст ему то, что он хочет, он отстанет быстрее. Она попыталась асбтрагироваться от того, что Меррик задрал ей платье, спустил трусики и вошёл, нервно, резко, но так как он не был гигантом, то и не больно.
"Потерпеть всего пару минут, и можно будет вернуться к работе, забыть об этом позоре", - Сиглинд зажмурилась, пытаясь не слушать сопение своего любовника и не замечать то, как он резко и мелко двигается позади неё, удовлетворяя свою похоть. Ещё пара секунд - и лорд Меррик захрипел, беспорядочно изливаясь своей чародейке в лоно, на ляжки, на пол, тиская её грудь. Наконец он размяк, зевнул, всё ещё тиская её, целуя в шею.
- Я спать пошёл, ласточка моя, приходи, - он в последний раз поцеловал ее возле уха и отстал, завязал бечёвку на штанах.
- Я приду, не волнуйся, дорогой, - она так и осталась стоять спиной к нему, слегка униженная, раздражённая, взлохмаченная. - Как только закончу, так сразу же приду.
* * *
С утра ей было нехорошо, ноги отекли, дитя редко, но ощутимо пиналось, однако, нужно было сидеть рядом с Мерриком и слушать его переговоры по поводу открытия новых путей перевозки. Интереснее было слушать не постоянное нытьё купцов, которые всегда находили, чем быть недовольными, а рассказы бывалых моряков, которые присоединились к обсуждению новых торговых путей. Особенно её заинтересовал рассказ о морском чудовище. Грубый, обожжёный солнцем капитан одного из кораблей ярко, нецензурно и громко описывал то, как огромный гад раскачивал его судно как щепку. Один из купцов обличил того во лжи, что чуть не вызвало потасовку, однако, поданное крепкое пиво остудило глотки и головы. Редко выдавался день, когда на заседаниях тронного зала было действительно интересно.
Вечером они с Эваном поужинали, причём Сиглинд тошнило от одного вида того, как её лорд наворачивает поросёнка с яблоками и запивает пивом, самой ей кусок в глотку не шёл, настроение было паршивое. Она даже хотела было пойти спать в свою комнату, но лорд остановил её, беспрерывно осыпая ласковыми эпитетами. Чародейка беспокойно спала в чужой кровати, в конце концов проснулась на мокрых простынях и поняла, что отошли воды. Меррик слишком паниковал, кричал, раздражал, звал всех слуг подряд, требовал повитуху. Сам процесс родов она плохо запомнила, прочла заклинание обезболивания и отдалась в умелые руки пришедшей принять роды женщины.
- Мальчик у вас, госпожа, мальчик! - радостный голос повитухи вырвал её из транса. В нём слышалось облегчение и удовлетворение, значит, всё прошло хорошо. - Здоровенький какой, кричит как громко, ай, хорошенький! - Она быстрыми движениями обтирала красное тельце кричащего младенца, лежащего у чародейки между ног.
- Я, право слово, рада... - промямлила Сиглинд, пытаясь выглядеть достойно. Получалось плохо. В дверях стоял Эван Меррик, сияющий, раскрасневшийся не хуже новоприбывшего в этот мир младенца.
- Парень, лапочка, у нас парень, богатырь, весь в отца, ух! Передать глашатаю, что наследник Эрнделла Рейган Меррик родился, да чтобы пиры по всей стране устроили, да чтоб каждая первая чарка в кабаке была поднята за здоровьице малого!
Тем временем повитуха перерезала пуповину и дала ребёнка в руки матери. Сиглинд прижала его к себе, маленького, беспомощного. Только сейчас чародейка почувствовала, что он ей дорог не как политический инструмент, а как... сын.
* "Единый" - божество, состоит из четырёх лиц - "матери", "отца", "дитя" и "безликого", 4 ипостаси в одной сущности.
